Сидеть и ждать, пока тебя попытаются убить — это все равно,что терпеть занозу в заднице. Но сегодня было тридцатое апреля, и, само собой,все должно было происходить, как обычно. У меня ушло некоторое время на то,чтобы разобраться, что же происходит, но теперь я знал, по крайней мере, когда этодолжно случиться в очередной раз. До сих пор я был слишком занят, чтобычто-нибудь предпринять по этому поводу, но сейчас моя работа была закончена, ия оставался здесь только из-за этого. Я ощутил настоятельную необходимостьперед отъездом разобраться наконец с этой историей.

Я выбрался из постели, нанес визит в ванную, принял душ,почистил зубы и тому подобное.

Я опять отрастил бороду, поэтому бриться мне не было нужды.Сегодня в отличие от того самого дня тридцатого апреля три года назад я неизводился непонятной тревогой. Тогда я проснулся с головной болью и словно отнеприятного толчка, побыстрее распахнул окна, бросился на кухню и обнаружил,что все горелки открыты на полную катушку, но не горят. И на тридцатое апрелядвухгодичной давности сегодняшний день не походил — тогда я проснулся еще дорассвета из-за запаха дыма. Оказалось, что в доме пожар…

Во всяком случае я старался не становиться под люстру —лампочки могли ведь оказаться наполненными чем-то горючим. Вместо того, чтобывключить свет, я по дороге все выключатели перевел в положение «выкл». И покачто за всеми этими действиями ничего не последовало.

Как правило, я с вечера настраиваю реле времени кофеварки,но сегодня утром я не хотел пить кофе, который был бы сварен без моего надзора.Поэтому я поставил на плиту турку с водой, насыпал кофе и, ожидая, пока водазакипит, начал проверять уложенные вещи. Все, что представляло для меняценность, поместилось в двух средних размеров ящиках — одежда, книги, несколькокартин, кое-какие инструменты, несколько сувениров и прочая мелочь.

Я запечатал оба контейнера.

В рюкзак вошла смена белья, спортивный легкий свитер,хороший покет-бук и пачка чеков для путешествующих. Уходя, я оставил ключ удомоправителя, чтобы он мог поселить в освободившуюся квартиру нового съемщика.

Джоггингом я это утро я не занимался.

Пока я неторопливо попивал кофе, прохаживаясь от окна к окнуи внимательно обследуя улицу внизу, а также и здания на противоположной стороне— в прошлом году кто-то попытался применить винтовку — мысленно, я вернулся ктому времени, когда это случилось впервые.

Семь лет назад, ясным весенним деньком, я спокойно шел поулице и вдруг, ни с того ни с сего, мчавшийся мимо грузовик свернул,перепрыгнул через бордюр тротуара и едва не впечатал меня в кирпичную стену.Мне в последний момент чудом удалось отпрыгнуть и откатиться в сторону. Сначаламне этот случай показался всего лишь одним из тех несчастных, но глупыхпроисшествий, которые время от времени вторгаются в нашу обычную жизнь.

Однако на следующий год, в тот же самый день я поздновозвращался домой от одной своей знакомой, и мне повстречалась малоприятнаятроица незнакомцев — один с ножом, а двое с обрезками труб. Интересно, что приэтом они даже не снизошли до такой простой и обыденной вежливости, какпопросить мой бумажник, а сразу приступили к делу.

Я оставил их лежать у порога ближайшего магазина и только наследующий день — хотя всю оставшуюся часть обратного пути я размышлял о том,что произошло — я вспомнил, что вчера была как раз годовщина происшествия сгрузовиком. Но тогда я отмахнулся от этой мысли, объясняя случившееся простымсовпадением, хотя и странным. Но уже случай с бомбой в посылке, разнесшейполовину соседней квартиры на следующий год, заставил меня задуматься надвероятностным характером реальности — возможно, эта характеристика подвергаласьперенапряжению поблизости от меня? События последующих лет внесли некоторуюясность в происходящее.

Кому-то доставляло удовольствие делать попытку покушения наменя один раз в год — загадка разрешалась очень просто. Попытка не удавалась,следовала пауза в год, затем попытка совершалась снова.

Все это казалось какой-то странной игрой.

Но в этом году я тоже хотел сыграть свою партию.

Меня заинтересовало то, что он — впрочем, вполне возможно,что это она или оно — никогда не принимало участия во всех этих попытках лично.Он предпочитал хитрости — технические устройства, ловушки, наемников… Этуличность я намерен здесь и далее обозначать заглавной буквой «П» — в моейличной терминологии это могло означать «подлеца», иногда «придурка», поскольку«Х» слишком уж затерто и я не хотел бы возиться с местоимениями сомнительнойточности соответствиями реальности.

Я прополоскал чашку, кофейник, поставил их на полку, взялсумку и покинул квартиру. Мистер Маллиган куда-то вышел или еще просто спал,поэтому я оставил ключ в его почтовом ящике. Оказавшись на улице, я направилсяв ближайшее кафе, чтобы позавтракать.

Движение на улице было не слишком плотным, и все машины покачто вели себя как следует.

Я шел не торопясь, прислушиваясь и присматриваясь кпроисходящему вокруг. Утро выглядело весьма приятным и обещало впереди ещеболее приятный день. Я надеялся, что достаточно быстро справлюсь со своим деломи тогда уж смогу спокойно вкусить от радостей их.

До кафе я добрался в целости и сохранности без каких-либопроисшествий и занял местечко у окна.

Едва ко мне подошел официант, чтобы принять заказ, как яувидел шагавшего по тротуару знакомого — бывшего однокашника, позднее товарищапо работе, Рейнарда Люкаса, шести футов роста, рыжими волосами, несмотря наартистически сломанный нос, а, может быть, благодаря этому, выглядевшемусимпатичным, обладающего голосом и манерами продавца, каковым он впрочем иявлялся.

Я постучал в окно, а он, заметив меня, помахал рукой исвернул в кафе.

— Это ты, Мерль, я не ошибся, — воскликнул он.

Он хлопнул меня по плечу, уселся напротив и взял из моихпальцев меню.

— Я не застал тебя дома и решил, что ты можешь быть здесь. —объяснил он.

Он углубился в меню.

— Почему? — спросил я.

— Если вы еще не решили, я подожду, — вставил официант.

— Нет, нет, — удержал его Люк и сделал монументальный заказ.Я добавил к нему свой собственный.

— Потому что ты — постоянное существо, — ответил затем Люкна мой вопрос.

— Постоянное? — переспросил я. — Да я тут почти никогда небываю.

— Знаю, — ответил он. — Но ты всегда заходишь сюда, когда утебя поднималось давление, скажем, перед экзаменами или когда тебя что-тотревожит.